Пограничный контроль в Беларуси: За границей воздух чище?
На белорусов, которые возвращаются на родину составляют протоколы. Ольга Декснис рассказывает о событиях в Минске в эти тревожные времена. Эпизод 84.
полтора года не выезжала из Беларуси после наступления пандемии. И на днях вылетела в Украину на экологический тренинг. У меня на руках было приглашение от принимающей стороны, отрицательный тест на ковид и страховка. Было немного тревожно, в фейсбуке стали появляться сообщения о дополнительном досмотре белорусов.
Die Notizen in deutscher Sprache finden sie hier.
- Что говорят людям, прилетающим на родину? – пишет у себя на странице белорусский журналист Тарас. – „Добро пожаловать“ или что-нибудь в таком гостеприимном духе. Но если ты белорус, да ещё с административным правонарушением „23.34“, то точно услышишь, как по рации вызывают еще одного сотрудника аэропорта, который отведет тебя в отдельное помещение и досмотрит. Проверяют на предмет запрещенной литературы, разворошив в сумке гнездо грязных трусов и пересчитав мои деньги, составили акт досмотра – и отпустили с миром. Welcome to Belarus, „преступник“.
Другая белорусская журналистка Ольга ехала с Вильнюса в Минск на автобусе. Во время паспортного контроля, сотрудник пограничной службы, посмотрев паспорт, попросил ее выйти из транспорта.
- Мы ехали с мужем с Литвы, было три часа ночи, – рассказывает Ольга. –Задержания у меня были аж в 2019 году, давно. Поэтому сложно сказать, как они выбирают. Меня высадили из автобуса в три часа ночи, напряглись все – и пассажиры, и водитель автобуса, и пограничники. Смотрели личные вещи, меня не трогали. Как я поняла, они ищут деньги. Везти лучше всего в кармане, а не в сумке, и не более 1000 долларов, если актуально. В общем, составляют протокол и отпускают. Длится это примерно полчаса. Неприятно всем.
Уже, гуляя по Украине, у меня состоялся диалог.
из Минска, редактор портала про агрокультуру AgroTimes.by. Автор социальных проектов и интервью. Пишу истории про людей из уязвимых групп: люди с инвалидностью, ЛГБТ, беженцы и так далее.
- Оля, скажи, пожалуйста, – спрашивает меня коллега Яна, с которой мы сидим в утреннем парке украинского города Ровно и пьем кофе в стаканчике. – У тебя было ощущение, когда ты пересекла границу, что ты оказалась на свободе? У меня – да. Так хорошо на душе стало, легко. Будто вышла из тюрьмы, а не выехала из страны.
- Да, именно такое чувство у меня и появилось – свобода, – отвечаю коллеге. – Я стала как-то лучше дышать, мне кажется.
С нами был редактор Паша, который сделал релокейт в декабре в 2020 года из Минска во Львов. Получил здесь на год вид на жительство, потому что журналист, и надеется, что к концу действия срока документа, он вернется в страну.
- Я не ходил на акции протеста, – рассказывает Паша. – Но в дни первых протестов я спал по 3 часа, потому что мы постоянно обновляли новости. Я уехал из страны туда, где спокойнее, не хочу платить налоги и поддерживать сегодняшнюю экономику в Беларуси. Но, надеюсь, что в декабре вернусь и Лукашенко уже не будет на посту.
40.000 mal Danke!
40.000 Menschen beteiligen sich bei taz zahl ich – weil unabhängiger, kritischer Journalismus in diesen Zeiten gebraucht wird. Weil es die taz braucht. Dafür möchten wir uns herzlich bedanken! Ihre Solidarität sorgt dafür, dass taz.de für alle frei zugänglich bleibt. Denn wir verstehen Journalismus nicht nur als Ware, sondern als öffentliches Gut. Was uns besonders macht? Sie, unsere Leser*innen. Sie wissen: Zahlen muss niemand, aber guter Journalismus hat seinen Preis. Und immer mehr machen mit und entscheiden sich für eine freiwillige Unterstützung der taz! Dieser Schub trägt uns gemeinsam in die Zukunft. Wir suchen auch weiterhin Unterstützung: suchen wir auch weiterhin Ihre Unterstützung. Setzen auch Sie jetzt ein Zeichen für kritischen Journalismus – schon mit 5 Euro im Monat! Jetzt unterstützen
Starten Sie jetzt eine spannende Diskussion!