Пограничный контроль в Беларуси: За границей воздух чище?
На белорусов, которые возвращаются на родину составляют протоколы. Ольга Декснис рассказывает о событиях в Минске в эти тревожные времена. Эпизод 84.
полтора года не выезжала из Беларуси после наступления пандемии. И на днях вылетела в Украину на экологический тренинг. У меня на руках было приглашение от принимающей стороны, отрицательный тест на ковид и страховка. Было немного тревожно, в фейсбуке стали появляться сообщения о дополнительном досмотре белорусов.
Die Notizen in deutscher Sprache finden sie hier.
- Что говорят людям, прилетающим на родину? – пишет у себя на странице белорусский журналист Тарас. – „Добро пожаловать“ или что-нибудь в таком гостеприимном духе. Но если ты белорус, да ещё с административным правонарушением „23.34“, то точно услышишь, как по рации вызывают еще одного сотрудника аэропорта, который отведет тебя в отдельное помещение и досмотрит. Проверяют на предмет запрещенной литературы, разворошив в сумке гнездо грязных трусов и пересчитав мои деньги, составили акт досмотра – и отпустили с миром. Welcome to Belarus, „преступник“.
Другая белорусская журналистка Ольга ехала с Вильнюса в Минск на автобусе. Во время паспортного контроля, сотрудник пограничной службы, посмотрев паспорт, попросил ее выйти из транспорта.
- Мы ехали с мужем с Литвы, было три часа ночи, – рассказывает Ольга. –Задержания у меня были аж в 2019 году, давно. Поэтому сложно сказать, как они выбирают. Меня высадили из автобуса в три часа ночи, напряглись все – и пассажиры, и водитель автобуса, и пограничники. Смотрели личные вещи, меня не трогали. Как я поняла, они ищут деньги. Везти лучше всего в кармане, а не в сумке, и не более 1000 долларов, если актуально. В общем, составляют протокол и отпускают. Длится это примерно полчаса. Неприятно всем.
Уже, гуляя по Украине, у меня состоялся диалог.
из Минска, редактор портала про агрокультуру AgroTimes.by. Автор социальных проектов и интервью. Пишу истории про людей из уязвимых групп: люди с инвалидностью, ЛГБТ, беженцы и так далее.
- Оля, скажи, пожалуйста, – спрашивает меня коллега Яна, с которой мы сидим в утреннем парке украинского города Ровно и пьем кофе в стаканчике. – У тебя было ощущение, когда ты пересекла границу, что ты оказалась на свободе? У меня – да. Так хорошо на душе стало, легко. Будто вышла из тюрьмы, а не выехала из страны.
- Да, именно такое чувство у меня и появилось – свобода, – отвечаю коллеге. – Я стала как-то лучше дышать, мне кажется.
С нами был редактор Паша, который сделал релокейт в декабре в 2020 года из Минска во Львов. Получил здесь на год вид на жительство, потому что журналист, и надеется, что к концу действия срока документа, он вернется в страну.
- Я не ходил на акции протеста, – рассказывает Паша. – Но в дни первых протестов я спал по 3 часа, потому что мы постоянно обновляли новости. Я уехал из страны туда, где спокойнее, не хочу платить налоги и поддерживать сегодняшнюю экономику в Беларуси. Но, надеюсь, что в декабре вернусь и Лукашенко уже не будет на посту.
taz lesen kann jede:r
Als Genossenschaft gehören wir unseren Leser:innen. Und unser Journalismus ist nicht nur 100 % konzernfrei, sondern auch kostenfrei zugänglich. Texte, die es nicht allen recht machen und Stimmen, die man woanders nicht hört – immer aus Überzeugung und hier auf taz.de ohne Paywall. Unsere Leser:innen müssen nichts bezahlen, wissen aber, dass guter, kritischer Journalismus nicht aus dem Nichts entsteht. Dafür sind wir sehr dankbar. Damit wir auch morgen noch unseren Journalismus machen können, brauchen wir mehr Unterstützung. Unser nächstes Ziel: 40.000 – und mit Ihrer Beteiligung können wir es schaffen. Setzen Sie ein Zeichen für die taz und für die Zukunft unseres Journalismus. Mit nur 5,- Euro sind Sie dabei! Jetzt unterstützen
Starten Sie jetzt eine spannende Diskussion!