Украинские больницы на войне: Инсульт во время воздушной тревоги
И на войне люди болеют. Но когда ракетные атаки неизбежны, машин скорой помощи нет. Даже для серьезных экстренных случаев.
Коронавирус? Он еще существует?“. Так отреагировала знакомая волонтер на новость о том, что я заболел на ковид. И это понятно. Когда каждый день люди погибают от мин и бомб, а целые города стирают с лица земли, новости о вирусе – и других болезнях – где-то теряются на фоне всего этого.
Die taz glaubt an das Recht auf Information. Damit möglichst viele Menschen von den Auswirkungen des Kriegs in der Ukraine lesen können, veröffentlich sie die Texte der Kolumne „Krieg und Frieden“ auch auf Russisch. Hier finden sie die Kolumne auf Deutsch.
Вскоре все внимание ушло на борьбу против врага и помощь пострадавшим. Еженедельные сводки умерших от болезни заменили новости о жертвах военных действий и ракетных атак.
В то же время нагрузка на врачей существенно возросла. И дело не только в ковиде, хотя количество больных на коронавирус опять быстро растет. В первые месяцы мой отец, кардиохирург местной больницы, до самого вечера оставался на работе.
Один из лучших его коллег отправился на фронт, где он работает до сих пор, в то время как почти все другие крупные кардиоцентры либо не работали через бомбардировки, либо были отрезаны от остальной территории Украины. Большие потоки бежавших от войны означали, что в какой-то момент где-то половины всех больных были из других регионов страны. Из Мариуполя, Одессы, Днепра.
И почти все эти больные были особенно тяжелыми. Оказаться в больнице во время войны никто особенно хотел, поэтому к врачам обращались лишь те, кто не мог этого избежать.
В то время еще не было понятно, выстоит ли Киев, выстоит ли Харьков и Одесса. Будет работать логистика, будут ли лекарства, финансирование и оснащение.
Сейчас ситуация более стабильна. Но война продолжает тихо забирать жизни людей даже далеко от фронта. Ведь каждый раз когда звучит сирена воздушной тревоги, машины скорой помощи прекращают работу и приемные отделения больниц закрываются.
Именно во время воздушной тревоги у мамы моего друга недавно случился инсульт. Хотя ее дом находился недалеко от больницы, врачи не могли оказать ей помощь в течение нескольких часов, опасаясь ракетной атаки. Через несколько дней она умерла.
Здесь вы можете подписаться на нас в Telegram, это бесплатно.
Если такое случается во Львове, на расстоянии около тысячи километров от фронта, что уже говорить о прифронтовых и регулярно обстреливаемых городах. Наверное, мы никогда не узнаем, сколько людей погибло в Херсоне, Мариуполе и Харькове просто потому что у них не было возможности вовремя получить медицинскую помощь.
Мой отец и его коллеги никогда не прекращают работу во время тревог. Они не могут бросить своих пациентов или не оказать кому-то помощь. В то время как каждый день на фронте погибают сотни, в стенах операционной врачи каждый день могут часами работать над тем, чтобы спасти одну единственную жизнь.
Этот контраст иногда ошеломляет. Но также дает надежду на то, что после окончания войны жизнь вновь обретет свою ценность. Вот только жаль, что для многих будет уже слишком поздно.
40.000 mal Danke!
40.000 Menschen beteiligen sich bei taz zahl ich – weil unabhängiger, kritischer Journalismus in diesen Zeiten gebraucht wird. Weil es die taz braucht. Dafür möchten wir uns herzlich bedanken! Ihre Solidarität sorgt dafür, dass taz.de für alle frei zugänglich bleibt. Denn wir verstehen Journalismus nicht nur als Ware, sondern als öffentliches Gut. Was uns besonders macht? Sie, unsere Leser*innen. Sie wissen: Zahlen muss niemand, aber guter Journalismus hat seinen Preis. Und immer mehr machen mit und entscheiden sich für eine freiwillige Unterstützung der taz! Dieser Schub trägt uns gemeinsam in die Zukunft. Wir suchen auch weiterhin Unterstützung: suchen wir auch weiterhin Ihre Unterstützung. Setzen auch Sie jetzt ein Zeichen für kritischen Journalismus – schon mit 5 Euro im Monat! Jetzt unterstützen
Starten Sie jetzt eine spannende Diskussion!