Бородянка после вывода российских войск: Живые щиты
Как справиться с ужасом российской оккупации? Особенно, если ты сам был в безопасности?
Жительница собирает свои вещи из полностью разрушенного жилого дома в Бородянке Foto: Carol Guzy/ZUMA press/dpa
Бородянка. До полномасштабной войны я никогда не слышала об этом городке в 60 км от Киева. Впервые же услышала в начале марта, когда российский самолет скинул бомбу на одну из местных многоэтажек. У каждого города под Киевом своя особенность.
Die taz glaubt an das Recht auf Information. Damit möglichst viele Menschen von den Auswirkungen des Kriegs in der Ukraine lesen können, veröffentlich sie die Texte der Kolumne „Krieg und Frieden“ auch auf Russisch. Hier finden sie die Kolumne auf Deutsch.
Буча больше всего ассоциируется со зверствами российских солдат в отношении цивильных – большинство местных погибли именно от пуль. Гостомель с боями за аэропорт. Бородянка же с тем, что здесь российские самолеты сбрасывали бомбы на многоэтажки – из 29-ти минимум 8 придется снести.
Во время оккупации Бородянки я находилась в городе на западе Украины. Однажды возвращаясь домой вечером увидела мужчину, который показался мне диверсантом (подозрительность – один из синдромов войны) – все смотрел по сторонам, заглядывал во дворы. На следующий день я встретила его на курсах по доврачебной помощи и боевой подготовке.
Его зовут Мирослав. Он из Бородянки. Чудом смог вывезти себя и маму под шум вражеских самолетов и взрывов. Мирослав старался держаться на позитиве. Вся тяжесть читалась между строк. Он начинал говорить о цветах со своего сада в Бородянке, а заканчивал рассказом о знакомой семье под завалами – они могут быть живы, их нужно спасти. На этом он будто уходил глубоко в себя.
Здесь вы можете подписаться на нас в Telegram, это бесплатно.
Под завалами они были уже много дней и тогда, в середине марта, поездка в Бородянку казалась чем-то невозможным. Но в начале апреля Киевскую область освободили. Мой новый друг собрал помощь и повез ее в Бородянку при первой же возможности, а через пару недель проделал это снова.
Я присоединилась во второй поездке в середине апреля. Многие объекты разминированы, завалы продолжают разбирать. Город все ещё изолирован, света нет, работают только коммунальщики и центры раздачи гуманитарной помощи. Явной угрозы уже нет. Осталась ее большая черная тень в виде разбомбленных многоэтажек, немного одичалых местных, которые до сих пор готовят еду во дворах на костре и рассказывают, как боялись пошелохнуться в подвалах, чтоб их не заметили российские солдаты. У каждого здесь своя история о встрече с ними – в оккупации оставаться нельзя…
Я не могу забыть один подвал. Еще в марте в нем жили люди. Вещи оставлены так, будто туда снова вернутся. Но не вернутся. Кого-то из тех, кто там прятался, уже нет в живых. Прямым попаданием бомбы в этом доме снесло целый подъезд до подвала…
Все эти города и села в области, к которым пришел “русский мир“, Бородянка, о которой я даже не знала, – они ведь стали живым щитом между оккупантом и Киевом. Они взяли удар на себя и я не знаю, как к этому относиться.
