Украинцы в Латвии: Беженцы, или всё сложно
Латвия очень помогает людям из Украины. Простым латышам это не всегда нравится.
Foto: Jakub Szymczuk Kprp/dpa
Столица Латвии увешана украинскими флагами – сейчас их тут больше, чем латвийских. Политологи говорят, что граничащие с Россией страны хорошо помнят, что такое оккупация, и потому сопереживают Украине сильнее, чем страны Западной Европы.
Die taz glaubt an das Recht auf Information. Damit möglichst viele Menschen von den Auswirkungen des Kriegs in der Ukraine lesen können, veröffentlich sie die Texte der Kolumne „Krieg und Frieden“ auch auf Russisch. Hier finden sie die Kolumne auf Deutsch.
Точное число украинских беженцев в Латвии неизвестно. На конец мая официальная статистика называла цифру 26 тысяч, но так как многие не регистрируются в Министерстве внутренних дел, а многие остаются в стране на время и затем едут дальше через Литву в другие страны Европы, то реальное число беженцев, однозначно, больше.
В отличие от Польши, куда люди уезжают из Западной Украины, Латвия принимают у себя тех, кого вывозят с оккупированных территорий в Россию, но кто по понятным причинам не хочет в ней оставаться. Люди, в основном, едут через Петербург в Эстонию, и затем в Латвию.
Недавно украинский Forbes составил рейтинг стран – друзей Украины. В двадцатке, где на первом месте Польша, а на втором – США, Латвия находится на четвертом месте (Германия на 15.) Для небольшой и не самой богатой страны это довольно сильно. В том же рейтинге обозначена и материальная помощь Украине, и в случае Латвии это 0,72% от ВВП страны – это, опять же, довольно существенная доля.
При этом обычные, так сказать, люди относятся к украинцам неоднозначно. И это неприятно удивляет. Когда мы искали квартиру, наш риэлтор (сам, кстати, наполовину украинец, о чем он сразу же сообщил) рассказывал, что спрос на аренду резко вырос с начала войны, но что он никаких поблажек украинцам делать не собирается.
Здесь вы можете подписаться на нас в Telegram, это бесплатно.
Затем хозяева квартиры, которую мы сняли (этнические русские), шепотом сказали, что если мы хотим, они подскажут, как подключить российские каналы в обход блокировки (Латвия официально запретила трансляцию российских федеральных каналов). Мы отказались и снова переглянулись. Но квартиру все равно сняли.
Впрочем, и от самих украинцев я слышала странное. Со мной на уроки латышского ходит Аня, она из Киева. И вот Аня говорит, что в основном беженцы – это довольно неприятные и „хабалистые“ женщины (а беженцы, напомню, это в основном, женщины с детьми и пожилые люди), которые своего не упустят. „Я когда таких вижу, мне стыдно, что это мои соотечественницы, – говорит Аня. – Наглые, лезут везде без очереди, кричат „я же мать“, пытаются везде все урвать – отвратительно“.
Мне, человеку из России, автоматически кажется, что украинским беженцам нужно помогать всегда и всюду и всем, чем возможно. И что говорить про них „понаехали“ и „наглые“ недопустимо.
Но, видимо, это уже мое искажение – человека, уехавшего из страны-агрессора.
