Эмиграция белорусов: Как прыщи на лице подростка
Когда тебе угрожают тюрьмой, оказывается разумнее покинуть страну. Янка Беларус рассказывает о жизни в эти тревожные времена. Эпизод 69.
Foto: ap
Власти пытаются выгнать из страны интеллигенцию – журналистов, активистов, врачей, юристов, художников и других неравнодушных людей, ставших публичными, у которых есть гражданская позиция. Те, кто поддержал протесты, были привлечены к административной и уголовной ответственностью. И, опасаясь сесть в тюрьму, вынуждены покидать Беларусь. Это ненормально, получив повестку в органы милиции или Следственного комитета „для беседы“, делать следующие действия: внимательно следить на сайте Министерства внутренних дел разрешен ли тебе выезд за границу и мониторить в каких странах есть „зеленый коридор“ или можно сдать тест на COVID-19 прямо в аэропорту.
Мы чувствуем себя прыщами на лице подростка, которые надо выдавить и замазать „красно-зеленым антисептиком“. Это ужасно – бросить всё в один миг и искать убежища неизвестно на какое время в чужой стране. Это настоящая психологическая атака и попытка поставить людей перед немыслимым выбором в случае непосредственной угрозы.
Die Notizen in deutscher Sprache finden sie hier.
И это достаточно удачная попытка властей внести раскол в гражданское общество. Потому что те, кто остался, осуждают тех, кто уехал. И обесценивают их слова и действия из-за границы: „Хорошо призывать и осуждать, сидя в безопасности, а не выходя на улицы с мыслью, что можешь быть арестован“.
„Заметила, что после переезда, я все время испытываю чувство вины. За то, что в безопасности, за то, что могу наслаждаться солнцем и ветром, покупать пиццу и даже вино, за возможность общения с дорогими мне людьми, а в этом время огромное количество беларусов сидит в тюрьмах. И вот я вдруг четко поняла, что так нельзя. Разрушать себя каждый день, не замечая жизни, которая тем и хороша, что преподает бесконечные уроки. По сути, каждый из нас несет ответственность за происходящее, и каждый делает все, что в его силах. Пока мы бегали по улицам под шум гранат, кто-то попивал кофе в уютной гостиной и плевать хотел на режим, веря, что так и надо. В общем, невозможность спасти соратников, и испытываемая вина должна трансформироваться в нечто другое. В письма, тексты, разговоры“ – говорит писательница и журналистка Анна Златковская.
Бизнесвумен Ксения Федорова смело пишет в Facebook: „Молодёжь уезжает без оглядки на возвращение. Перспектива Минска – стать заброшенной деревней, в которой останутся злобные старухи, такие как я (зная Ксению, понимаешь, что это сарказм – прим. автора) и банда придурковатых представителей силовых структур“. И под её постом почти 500 комментариев, некоторые я хочу привести здесь, потому что они говорят сами за себя о том, что происходит в душах белорусов.
Я – патологическая оптимистка. Даже не пыталась думать про это. И если сейчас уезжать, то для чего всё было? И соблазн встретить победу здесь перевешивает все мысли об уехать.
Мы все увидели летом какими красивыми, сильными и едиными мы стали и можем быть! После того, как в окнах появились флаги, а в сердцах надежда.
Подумалось: а с кем я буду увольнять нелегитимного? Мне три страны предложили политическое убежище....И от всех трёх предложений я отказалась.
Ближайшие годы здесь ничего хорошего не будет. Основная статья пополнения бюджета это штрафы. Чего ждать? Только физическое исчезновение нелюдя спасёт эту территорию. Как бы прискорбно это ни было.
Задумывались до 9 августа. Теперь точно знаю, что это не я должна уехать, зачем ИМ мою страну оставлять. Тогда мы никогда не будем хозяевами своей страны, а только чужими мигрантами в других. И если я выберу на пенсии сидеть на испанском побережье, то не потому что меня выживают из Беларуси, а потому что хочу.
Стыдно ехать куда-то и говорить: „Мы не смогли у себя так построить“. Многие европейцы вообще не понимают, что у нас происходит, потому что они такого и представить не могут, для них права и свобода воспринимаются как данность.
Куда мне в мои-то зрелые годы? Да и не хочу. Это мой город. Моя страна. Я люблю их и хочу здесь жить. Здесь мои книги, музыка и коты. И, конечно, отец. Поэтому никуда я не денусь. Ну и нет такого пункта приема беженцев, где можно начать с „это мои коты, их четверо, им требуются витамины, психотерапевт и этномузыка“.
